Коворкинг-клубу «Башня», из Екатеринбурга, сегодня исполняется полгода.
Я говорю об этом не для того, чтобы похвалиться: скорее, это вводная доверительная к тому, что будет сказано далее. А сказано будет вот что.
Проработав 3 месяца, мы выяснили, что работает, а что не работает в коворкинге. Опыт субъективный, личный, но все же. Сейчас, спустя еще 3 месяца, предположения подтвердились, так что можно взять их за основу и сделать следующий шаг: попытаться описать, что же все-таки такое этот самый coworking.
В условиях российской ментальности и, что немаловажно, мирового кризиса.
Каждый, кто мало-мальски разбирается в экономике, как мировой, так и российской, понимает, что экономические игры ведутся на нескольких уровнях. В России, как заведено, этими уровнями считаются: официальная власть, высшая предпринимательская клика, более-менее отдельные от них силовые структуры, синие воротнички и собственно весь остальной «народ» — пенсионеры, дети, малообразованные граждане. Такое расслоение ведется с 90-х: после структурного обвала внутренней экономики появились «хапуги», переросшие сегодня в олигархов, затем, подкрепленные кризисом 98-го, отделились от непосредственного подчинения официальной власти «силовики», понемногу, становясь на ноги, крепчает почти уничтоженный в военные годы класс «трудяг-инженеров», и доживает свои годы поколение 40-х, хлебнувшее за все это время немало горя.
Чувствуете, что мы упустили, нет?
Есть в России крепчающая, но не вошедшая еще в полную силу социальная страта. Она мало выгодна власти, поскольку достаточно образованна и потенциально экономически опасна. Она совсем не выгодна олигархическому сословию, поскольку меняет рынок «под себя». Я говорю о «купечестве» — малом и среднем бизнесе.
Поскольку молодые предприятия еще не имеют нужных связей, чтобы решать вопросы «по дружбе», и не имеют достаточно денег, чтобы продавливать «массой» — они объединяются. По отдельности ничто, вместе они — немалая сила. Постепенно, наращивая коллективную мощь, малый бизнес создает собственные, независимые рынки, зацикливает их сам на себя — и это выгодно людям «вообще», поскольку основой сотрудничества является не принцип силы и не «разделяй и властвуй», а нормальная конкуренция, обеспеченная балансом цены/качества.
Ну, в идеале.
Так вот, коворкинг — это переходной организующий этап, на входе которого имеется некая масса образованных и свободолюбивых людей (хочется считать еще, что и дальновидных), а на выходе — организованные структуры производства товаров и услуг. В этом его задача, миссия, если угодно: предоставление среды для роста. В этом же и выгода: растущие компании не отпочковываются в открытый космос, а становятся частью сети, частью «гильдии». И сеть, вырастая, образует «третью силу», экономически независимую и потому слабо контролируемую.
Как «Virgin» Брэнсона: множество компаний с единым мировоззрением и под единым брендом, не зависящие ни от кого, от кого бы им не хотелось зависеть.
Конечно, пока все это — не более чем размышления. Я не готов подписаться под каждым словом, заявляя, что рынок работает именно так; для нас работает, а дальше надо проверять. И к тому же, я совершенно не имею представления, по каким моделям создаются питерский «Нью Левел», московский «Ко-Пай» и многие другие, о которых я не слышал, но наверняка они успешно растут.
У ребят может быть совершенно иное мнение. И это хорошо.
Ну а мы работаем дальше. Если интересно — места есть :) Приходите.
С уважением, Алексей Глазков.
Я говорю об этом не для того, чтобы похвалиться: скорее, это вводная доверительная к тому, что будет сказано далее. А сказано будет вот что.
Проработав 3 месяца, мы выяснили, что работает, а что не работает в коворкинге. Опыт субъективный, личный, но все же. Сейчас, спустя еще 3 месяца, предположения подтвердились, так что можно взять их за основу и сделать следующий шаг: попытаться описать, что же все-таки такое этот самый coworking.
В условиях российской ментальности и, что немаловажно, мирового кризиса.
Каждый, кто мало-мальски разбирается в экономике, как мировой, так и российской, понимает, что экономические игры ведутся на нескольких уровнях. В России, как заведено, этими уровнями считаются: официальная власть, высшая предпринимательская клика, более-менее отдельные от них силовые структуры, синие воротнички и собственно весь остальной «народ» — пенсионеры, дети, малообразованные граждане. Такое расслоение ведется с 90-х: после структурного обвала внутренней экономики появились «хапуги», переросшие сегодня в олигархов, затем, подкрепленные кризисом 98-го, отделились от непосредственного подчинения официальной власти «силовики», понемногу, становясь на ноги, крепчает почти уничтоженный в военные годы класс «трудяг-инженеров», и доживает свои годы поколение 40-х, хлебнувшее за все это время немало горя.
Чувствуете, что мы упустили, нет?
Есть в России крепчающая, но не вошедшая еще в полную силу социальная страта. Она мало выгодна власти, поскольку достаточно образованна и потенциально экономически опасна. Она совсем не выгодна олигархическому сословию, поскольку меняет рынок «под себя». Я говорю о «купечестве» — малом и среднем бизнесе.
Поскольку молодые предприятия еще не имеют нужных связей, чтобы решать вопросы «по дружбе», и не имеют достаточно денег, чтобы продавливать «массой» — они объединяются. По отдельности ничто, вместе они — немалая сила. Постепенно, наращивая коллективную мощь, малый бизнес создает собственные, независимые рынки, зацикливает их сам на себя — и это выгодно людям «вообще», поскольку основой сотрудничества является не принцип силы и не «разделяй и властвуй», а нормальная конкуренция, обеспеченная балансом цены/качества.
Ну, в идеале.
Так вот, коворкинг — это переходной организующий этап, на входе которого имеется некая масса образованных и свободолюбивых людей (хочется считать еще, что и дальновидных), а на выходе — организованные структуры производства товаров и услуг. В этом его задача, миссия, если угодно: предоставление среды для роста. В этом же и выгода: растущие компании не отпочковываются в открытый космос, а становятся частью сети, частью «гильдии». И сеть, вырастая, образует «третью силу», экономически независимую и потому слабо контролируемую.
Как «Virgin» Брэнсона: множество компаний с единым мировоззрением и под единым брендом, не зависящие ни от кого, от кого бы им не хотелось зависеть.
Конечно, пока все это — не более чем размышления. Я не готов подписаться под каждым словом, заявляя, что рынок работает именно так; для нас работает, а дальше надо проверять. И к тому же, я совершенно не имею представления, по каким моделям создаются питерский «Нью Левел», московский «Ко-Пай» и многие другие, о которых я не слышал, но наверняка они успешно растут.
У ребят может быть совершенно иное мнение. И это хорошо.
Ну а мы работаем дальше. Если интересно — места есть :) Приходите.
С уважением, Алексей Глазков.
