Статья приглянулась в первую очередь как носитель альтернативного мнения. Я не знаю, насколько кто прав в данном вопросе, но ознакомиться с его точкой зрения было интересно. — прим. переводчика
Клайв Томпсон думает, что использование, к примеру, Google, вряд ли имеет такое пагубное влияние на нашу память, как принято считать в наше время.
Мистер Томпсон — научный и технологический писатель, автор книги «Умнее, чем Вы думаете: как технологии меняют наш ум к лучшему». Так же иногда он пишет для Нью Йорк Таймс.
Основываясь на науке, в книге Томпсон утверждает, что текущее преобразование общества в цифровое делает нас умнее, а не наоборот.
Под катом находится отредактированная версия интервью с Клайвом.
В. Вы действительно считаете, что технологии делают нас умнее?
О. Да. Я думаю, что нам нужно мыслить более социально. Я говорю о возможности вынуть наши мысли из головы и сравнить их с мыслями других людей, причем сделать это публично, это действительно круто для среднестатистического человека.
В. В книге Вы довольно много говорите о памяти. Дополняем ли мы свою память с помощью компьютеров или заменяем ее?
О. Я бы сказал, что мы расширяем ее. Когда я только начинал писать книгу, я действительно беспокоился по поводу того, что теряю способность запоминать, работая с Google. Но чем больше я изучал механизмы работы нашей памяти, тем больше я понимал насколько мы уже полагаемся на другие внешние источники — книги, заметки и т.д., а так же и на других людей. Мы социальные мыслители, и запоминаем мы так же социально, мы используем наших коллег, партнеров и друзей, чтобы помочь нам с вещами, которые они запоминают лучше нас. И так же и они обращаются к нам по другим вопросам. Память всегда была социальной. Теперь же мы используем поисковые системы и компьютеры, чтобы так же дополнять наши знания.
В. Так же вы писали об «окружающем осознании». (Ambient awareness — не знаю, есть ли у данного термина уже устоявшийся перевод на русский язык. Социологи использует данный термин, чтобы обозначить новую форму социального осознания (человек и информация, окружающая его в соц. сетях и пр.) — прим. переводчика.) Что это в действительности значит?
О. Окружающее осознание это знание того, что происходит в жизни других людей — о чем они думают, что они делают. Все это достигается путем анализа небольших сообщений, оставляемых людьми онлайн. Теперь мы способны соединить воедино детали и связи всего того, что происходит в жизнях других людей.
В. Но критики говорят, что все это — просто информационный шум. Это не так?
О. Зачастую это действительно неверно, т.к. критики указывают на незначительные твиты и говорят о том, как они тривиальны и глупы. Но окружающее осознание есть обобщение всей деятельности людей в сети, когда вы следите за человеком в течении года или двух. И тогда эти незначительные твиты начинают иметь значение. Мы используем этот инструментарий в течении длительного времени и в итоге вырабатываем чувство, подобное экстрасенсорике, позволяющее оценивать интеллектуальные и эмоциональные моменты жизни интересных нам людей.
В. Вы женились на Эмили Насбаум, телевизионном критике из «The New Yorker». Ваш дом представляет собой свалку айпадов и смартфонов?
О. Скорее всего не больше чем в любой другой семье. Небольшая особенность может быть в том, что мы заядлые любители электронной переписки. Часты случаи, когда я работаю наверху, а она, скажем, смотрит телевизор внизу. И мы можем переписываться так, находясь в одном доме, в течении нескольких часов.
В. Как Вы контролируете количество времени, которое дети проводят глядя в экран?
О. Я обычно говорю, что все должно быть в меру. Этот совет не изменился с древних времен. Дети могут проводить время за экранами компьютера восхитительно, если занятие под стать их возрасту. Но это не значит, что они должны тратить все свое время уставившись в экран. Так же и для взрослых нет ничего хорошего в том, чтобы тратить все свое время сидя перед компьютером. Я говорю о когнитивном разнообразии книг, например. Если вы говорите о пользе новых технологий, то это не значит, что прежние вещи, такие как чтение, прогулки, письмо ручкой на бумаге, становятся бесполезными.
В. Вы говорите о «проблеме на кончике языка» в Вашей книге. (tip-of-the-tongue syndrome — образовано от выражения «It's on the tip of my tongue», что соответствует нашему «Вертится на кончике языка» — прим. переводчика). Что это и как на него влияют технологии?
О. Проблеме на кончике языка — когда люди помнят что-то, но нуждаются в компьютере или чем-то еще, чтобы найти это. Проблема в том, что наши мозги как правило плохо показывают себя в запоминании деталей. Мы хороши в запоминании смысла, но не деталей. Один из способов, с помощью которого разрешалась данная проблема — помощь других людей. Теперь у нас есть устройства, которые так же помогают вспомнить детали.
В. Вы довольно фанатичны в том, что касается технологий. Если бы Вы могли взять только одну технологическую вещь на необитаемый остров — что бы это было?
О. Скорее всего я бы взял электронную книжку с миллиардом загруженных книг. (Конечно если я мог бы заряжать его от солнца.) Я, честно говоря, очень рад тому, что современные технологии позволяют нам читать столько разных книг таким образом. Что было мечтой Герберта Уэллса и прочих фантастов, чтобы все знания могли существовать в одном устройстве — как это, в принципе, и есть сейчас. Но если я не могу зарядить электронику на своем острове, то я, наверное, взял бы пенициллин.
Клайв Томпсон думает, что использование, к примеру, Google, вряд ли имеет такое пагубное влияние на нашу память, как принято считать в наше время.
Мистер Томпсон — научный и технологический писатель, автор книги «Умнее, чем Вы думаете: как технологии меняют наш ум к лучшему». Так же иногда он пишет для Нью Йорк Таймс.
Основываясь на науке, в книге Томпсон утверждает, что текущее преобразование общества в цифровое делает нас умнее, а не наоборот.
Под катом находится отредактированная версия интервью с Клайвом.
В. Вы действительно считаете, что технологии делают нас умнее?
О. Да. Я думаю, что нам нужно мыслить более социально. Я говорю о возможности вынуть наши мысли из головы и сравнить их с мыслями других людей, причем сделать это публично, это действительно круто для среднестатистического человека.
В. В книге Вы довольно много говорите о памяти. Дополняем ли мы свою память с помощью компьютеров или заменяем ее?
О. Я бы сказал, что мы расширяем ее. Когда я только начинал писать книгу, я действительно беспокоился по поводу того, что теряю способность запоминать, работая с Google. Но чем больше я изучал механизмы работы нашей памяти, тем больше я понимал насколько мы уже полагаемся на другие внешние источники — книги, заметки и т.д., а так же и на других людей. Мы социальные мыслители, и запоминаем мы так же социально, мы используем наших коллег, партнеров и друзей, чтобы помочь нам с вещами, которые они запоминают лучше нас. И так же и они обращаются к нам по другим вопросам. Память всегда была социальной. Теперь же мы используем поисковые системы и компьютеры, чтобы так же дополнять наши знания.
В. Так же вы писали об «окружающем осознании». (Ambient awareness — не знаю, есть ли у данного термина уже устоявшийся перевод на русский язык. Социологи использует данный термин, чтобы обозначить новую форму социального осознания (человек и информация, окружающая его в соц. сетях и пр.) — прим. переводчика.) Что это в действительности значит?
О. Окружающее осознание это знание того, что происходит в жизни других людей — о чем они думают, что они делают. Все это достигается путем анализа небольших сообщений, оставляемых людьми онлайн. Теперь мы способны соединить воедино детали и связи всего того, что происходит в жизнях других людей.
В. Но критики говорят, что все это — просто информационный шум. Это не так?
О. Зачастую это действительно неверно, т.к. критики указывают на незначительные твиты и говорят о том, как они тривиальны и глупы. Но окружающее осознание есть обобщение всей деятельности людей в сети, когда вы следите за человеком в течении года или двух. И тогда эти незначительные твиты начинают иметь значение. Мы используем этот инструментарий в течении длительного времени и в итоге вырабатываем чувство, подобное экстрасенсорике, позволяющее оценивать интеллектуальные и эмоциональные моменты жизни интересных нам людей.
В. Вы женились на Эмили Насбаум, телевизионном критике из «The New Yorker». Ваш дом представляет собой свалку айпадов и смартфонов?
О. Скорее всего не больше чем в любой другой семье. Небольшая особенность может быть в том, что мы заядлые любители электронной переписки. Часты случаи, когда я работаю наверху, а она, скажем, смотрит телевизор внизу. И мы можем переписываться так, находясь в одном доме, в течении нескольких часов.
В. Как Вы контролируете количество времени, которое дети проводят глядя в экран?
О. Я обычно говорю, что все должно быть в меру. Этот совет не изменился с древних времен. Дети могут проводить время за экранами компьютера восхитительно, если занятие под стать их возрасту. Но это не значит, что они должны тратить все свое время уставившись в экран. Так же и для взрослых нет ничего хорошего в том, чтобы тратить все свое время сидя перед компьютером. Я говорю о когнитивном разнообразии книг, например. Если вы говорите о пользе новых технологий, то это не значит, что прежние вещи, такие как чтение, прогулки, письмо ручкой на бумаге, становятся бесполезными.
В. Вы говорите о «проблеме на кончике языка» в Вашей книге. (tip-of-the-tongue syndrome — образовано от выражения «It's on the tip of my tongue», что соответствует нашему «Вертится на кончике языка» — прим. переводчика). Что это и как на него влияют технологии?
О. Проблеме на кончике языка — когда люди помнят что-то, но нуждаются в компьютере или чем-то еще, чтобы найти это. Проблема в том, что наши мозги как правило плохо показывают себя в запоминании деталей. Мы хороши в запоминании смысла, но не деталей. Один из способов, с помощью которого разрешалась данная проблема — помощь других людей. Теперь у нас есть устройства, которые так же помогают вспомнить детали.
В. Вы довольно фанатичны в том, что касается технологий. Если бы Вы могли взять только одну технологическую вещь на необитаемый остров — что бы это было?
О. Скорее всего я бы взял электронную книжку с миллиардом загруженных книг. (Конечно если я мог бы заряжать его от солнца.) Я, честно говоря, очень рад тому, что современные технологии позволяют нам читать столько разных книг таким образом. Что было мечтой Герберта Уэллса и прочих фантастов, чтобы все знания могли существовать в одном устройстве — как это, в принципе, и есть сейчас. Но если я не могу зарядить электронику на своем острове, то я, наверное, взял бы пенициллин.
