Pull to refresh

Курс лекций «Стартап». Питер Тиль. Стенфорд 2012. Занятие 16

Reading time 21 min
Views 50K
Original author: Blake Masters

Весной 2012 г., Питер Тиль (Peter Thiel), один из основателей PayPal и первый инвестор FaceBook, провел курс в Стенфорде — «Стартап». Перед началом Тиль заявил: «Если я сделаю свою работу правильно, это будет последний предмет, который вам придется изучать».

Один из студентов лекции записывал и выложил транскипт. В данном хабратопике degorov, переводит шестнадцатое занятие, редактор astropilot.

Занятие 1: Вызов будущего
Занятие 2: Снова как в 1999?
Занятие 3: Системы ценностей
Занятие 4: Преимущество последнего хода
Занятие 5: Механика мафии
Занятие 6: Закон Тиля
Занятие 7: Следуйте за деньгами
Занятие 8: Презентация идеи (питч)
Занятие 9: Все готово, а придут ли они?
Занятие 10: После Web 2.0
Занятие 11: Секреты
Занятие 12: Война и мир
Занятие 13: Вы — не лотерейный билет
Занятие 14: Экология как мировоззрение
Занятие 15: Назад в будущее
Занятие 16: Разбираясь в себе
Занятие 17: Глубокие мысли
Занятие 18: Основатель — жертва или бог
Занятие 19: Стагнация или сингулярность?

Лекция 17 — Разбираясь в себе


К обсуждению после лекции Питера присоединились трое гостей:

1. Брайан Слингерленд (Brian Slingerland). Сооснователь, президент и исполнительный директор в Stem CentRx;
2. Баладжи Сринивасан (Balaji С. Srinivasan), технический директор компании Counsyl и
3. Брайан Фрезза (Brian Frezza), соучредитель Emerald Therapeutics

I. Проект “Долголетие”


На сколько лет дольше в действительности могут жить люди? Этот вопрос всё ещё остаётся открытым. Возможно, ответить на него будет чрезвычайно сложно. Но, есть ощущение, что биотехнологии обладают хорошими возможностями для того, чтобы попробовать сделать это. Биотехнологии, развивающиеся в результате компьютерной революции, выглядят весьма захватывающими, если мы задумаемся о том, что целый набор проблем — рак, старение, смерть — близки к своему решению.



Даже без биотехнологической революции ожидаемая продолжительность жизни значительно увеличилась. Рост составлял около 2.5% десятилетие за десятилетием. С середины до конца XIX века ожидаемая продолжительность жизни увеличивалась на 2.3 — 2.5 года каждое десятилетие. Если вы построите график по точкам, соответствующим максимальной продолжительности жизни для каждой страны (как правило, речь будет идти о продолжительности жизни женщин), то в совокупности вы увидите прямую линию. Это не вполне соответствует закону Мура, но достаточно похоже на него. В 1840 году ожидаемая продолжительность жизни составляла всего 45-46 лет. В последние же полтора столетия проблема продления жизни является экспоненциально более сложной.



В какой-то степени, США в этом вопросе немного отстают. Ожидаемая продолжительность жизни здесь на пару лет ниже мирового максимума. Называются разные причины: американцы едят плохую пищу, американцы недостаточно физически активны и т. д. Но, хотя США и отстают, тем не менее, тренд остаётся тот же — продолжительность жизни непрерывно растёт.



Можно посмотреть на этот вопрос и по-другому: каждый прожитый дополнительный день добавляет вам 5-6 часов будущей жизни. Это поразительный вывод! Вопрос в том, что будет дальше. Будет ли прямая линия на графике оставаться прямой? Замедлится ли процесс? Ускорится ли? До 1840 года рост продолжительности жизни был практически линейным. Только недавно он действительно резко ускорился. Может быть это короткий всплеск, который вскоре закончится или это лишь самое начало резкого ускорения? Всё это ещё предстоит выяснить.



II. Удача, жизнь и смерть


А. Смерть как невезение

В каком-то смысле, долголетие является противоположностью невезения. В глобальном смысле, когда тебе не везёт — ты попадаешь в беду. Подумайте обо всём, что может пойти не так. Возможно, часть вашей ДНК мутирует и начнёт развиваться рак. Возможно, вас собьёт машина. Может быть, на вас упадёт астероид. Много в чём может не повезти. Таким образом, вопрос продления жизни может быть задан в виде — какие из этих неприятностей и в каком объёме можно преодолеть.

С XVII до середины XIX века преобладало мнение о том, что мы можем справиться с любыми из этих неприятностей. Произведение “Новая Атлантида” Фрэнсиса Бэкона было классическим видением утопии, свободной от несчастных случаев. Это была Новая Атлантида, так как, в отличие от старой, разрушенной богами, в Новой Атлантиде атланты имели полную власть над природой.



Эта точка зрения начала сдавать позиции примерно с 1850 года. Удача и неопределённость становятся всё более доминирующими концепциями в качестве основы для размышлений о будущем. Этот сдвиг, вероятно, был обусловлен развитием актуарных расчётов и страхованием жизни. Когда люди начали работать с данными, стало ясно, что жизнь и смерть можно свести к функциям вероятности. Вероятность того, что 30-летний человек умрёт в этом же году, составляет 1 к 1000, тогда как для 100-летнего эта вероятность составляет уже 50%.

Если мы немного поработаем с этой математикой, то станет ясно, что решением проблемы вечной жизни является решение простого уравнения:


— вероятность умереть в год x
— вероятность не умереть в год х
— вероятность дожить до конца года n
— вероятность жить вечно
— уравнение смертности

Неограниченное вероятностное мышление может быть опасным. Оно убивает способность человека формировать будущее. Фильм "Старикам тут не место" хорошо описывает этот момент: однажды вам перестанет везти, и вас застрелят в продуктовой лавке в Техасе. Если всё является всего лишь случайностью, вам не остаётся ничего, кроме как смириться с судьбой. Однако подобный подход не учитывает вашу возможность думать и решать, стоит ли ввязываться в игру, в которой слишком многое зависит от удачи.

Небольшая историческая сноска: В 1700 году утверждение о том, что люди могут жить вечно, казалось более реалистичным, нежели сегодня просто потому, что существовали люди, утверждавшие, что им по 150 лет. Поскольку какого-либо учёта в те времена практически не существовало, хорошие «маркетологи» могли убедить других людей, что они были в крайне почётном возрасте. Сегодня вполне легко понять мотивы этих людей. Если вы — 70-летний старик в Лондоне начала 18 века, то вас будут воспринимать как очередного несчастного и не будут оказывать специальную помощь. Однако, если вам 150, то это всё меняет, и вы даже можете рассчитывать на пенсию от самого Короля.

B. Переход к определённости

Можем ли мы переместить биологию из мира статистических и вероятностных подходов к чему-то более определённому и разрешимому?

Это зависит от многих факторов.

Вы можете думать о смерти как о несчастном случае. Существуют различные виды несчастных случаев. Вы можете разложить их на спектр — от микроскопических (типа генетических мутаций) до макроскопических (ДТП) и происшествий космического масштаба (падения астероидов).

Чтобы окончательно решить проблему старения, вы должны избавиться от всех этих неприятностей. Но есть ощущение, что определённые макро- и космические инциденты в любом случае являются и будут оставаться случайными событиями. Впрочем, решение этих проблем можно и отложить — даже если мы сможем разобраться с микроскопическими происшествиями — продолжительность жизни уже можно будет увеличить до 600-1000 лет.



III. Компьютерные науки и биология


A. Сложность задачи

Как и сама смерть, процесс поиска новых лекарств во многом зависит от удачи. Учёные начинают работу с анализа примерно 10 000 различных соединений. После продолжительного процесса отбора из этих 10 000 остаётся около 5, которые допускаются к третьей фазе испытаний. Может быть, одно лекарство из этих 5 пройдёт тестирование и будет одобрено FDA. Это достаточно долгий и во многом случайный процесс. Именно поэтому запуск биотехнологической компании является крайне рискованным делом. Большинство из них существуют в течение 10-15 лет. В течение этого срока вы практически никак не можете контролировать процесс. То, что кажется перспективным, в итоге может не сработать совсем. Нет ни итераций, ни чувства приближения к цели. Существует только бинарный результат («да» или «нет») по окончании в значительной степени случайного процесса. Вы можете упорно работать в течение 10 лет и до самого конца не знать, потратили ли время впустую.

В Интернет-бизнесах основное правило заключается в том, что компания является успешной, если каждый последующий раунд финансирования является более успешным, чем предыдущий. В биотехнологиях такое практически невозможно. Инвесторы устают. Ничего не работает. Некоторые инвесторы откровенно заявляют, что их не заботят оценки, так как все в любом случае перейдет к ним, даже если в следующем раунде будет производиться разбавление капитала со снижением стоимости акций или их дополнительной эмиссией. Какой смысл обсуждать оценку, если всё зависит только от удачи?

Справедливости ради, мы должны признать, что все процессы, ориентированные на удачу и статистику, которые доминировали в мышлении людей, в последние несколько десятилетий работали вполне неплохо. Но это не означает, что имеет смысл и далее ориентироваться на случайности. Стоимость открытий, полученных такими методами, может расти очень быстро. Возможно, мы уже нашли всё, что легко найти. Если это так, то нам будет сложно развиваться, не имея на руках ничего, кроме случайных процессов. Это будет отражаться в затратах на исследования. В 1975 году стоимость разработки нового лекарства составляла 100 миллионов долларов. Сейчас она составляет 1.3 миллиарда. Вероятно, все фонды, которые инвестировали в биотехнологии, потеряли деньги. Вкладывать деньги в биотехнологии было также неразумно, как вкладывать в экологически чистые технологии.



В. Будущее биотехнологий

Разработка лекарств является, по сути, задачей поиска, и область поиска крайне велика. Существует огромное количество возможных соединений. Важным вопросом является то, можем ли мы использовать компьютерные технологии, чтобы уменьшить влияние случая. Могут ли компьютерные науки сделать биотехнологии более детерминированными? На самом базовом уровне биологические процессы могут рассматриваться как привлечение кванта удачи в процесс необратимой деградации. Традиционная терапия в значительной степени отражает эти процессы. Напротив, вычислительные процессы являются обратимыми. Вы можете изучать и перепрограммировать процессы по мере необходимости. Главным вопросом является то, в какой степени биологические задачи могут быть сведены к вычислительным.



Биологические процессы Вычислительные процессы
удача организованные процессы
необратимые обратимые
деградация омоложение
смертность бессмертие
традиционная терапия вычислительная биология


Стоимость определения первичной структуры микромолекул ДНК стремительно уменьшается. В 2000 году это стоило 500 миллионов долларов. Сегодня это можно сделать за 5 тысяч. Через год или два, вероятно, это будет стоить 1000 долларов. Вопрос в том, сможем ли мы действительно сделать с полученной информацией всё то, о чём мы предполагали.

«Это открытие приведет к революционным улучшениям в диагностике, профилактике и лечении большинства, если не всех болезней человека».
Билл Клинтон, 2000 г.

Проект «Геном человека» рассматривался как невероятно революционный в конце 90-х. Но его результат не соответствовал всей шумихе, созданной вокруг. Возможно, проект появился слишком рано или был слишком дорогим. Но другой причиной неудачи может быть то, что сама по себе расшифровка генома вообще не является проблемой. Основной проблемой может быть то, что мы просто не знаем, что потом делать с полученными данными. Вопрос о том, какую именно часть задач биологии можно свести к вычислительным задачам всё ещё остаётся открытым.



IV. Примеры


Мы выделим некоторые вопросы, а затем обсудим их с представителями трёх компаний, которые занимаются крайне интересными вопросами в биотехнологиях: Stem CentRx, Counsyl и Emerald Therapeutics.


Из этих трёх компаний Stem CentRx является наиболее близкой к традиционным биотехнологиям. Но, тем не менее, значительная часть их задач является вычислительными. Основной их целью является излечение всех видов рака. Они заявляют, что раковые опухоли содержат стволовые клетки, которые значительно отличаются от основных клеток опухоли. Именно этот вид клеток контролирует развитие болезни и опухоли. Таким образом, они пытаются воздействовать на стволовые клетки и тем самым победить рак.

Если посмотреть со стороны, то проблема состоит в том, что химиотерапия может быть крайне неэффективна в лечении рака. Очень трудно рассчитать необходимую дозу. Слишком низкие дозы неэффективны. Слишком высокие убивают пациента вместе с болезнью. Так что, если вы можете выделить подмножество клеток, которые отвечают за рост и воздействовать непосредственно на них, химиотерапию можно сделать намного менее разрушительной и значительно более эффективной. До сих пор исследования Stem CentRx на мышах были очень перспективными. Мы должны узнать, работает ли этот подход применительно к человеку в течение следующего года или двух.

Counsyl — это компания, которая работает в области биоинформатики. Их целью является захват рынка генетического скрининга беременных. Они разработали один простой тест для приблизительно 100 генов, которые могут быть проверены для определения наличия наследственных заболеваний. Они фокусируются только на заболеваниях, наследуемых по законам Менделя, так как определить, как работают более сложные генетические комбинации, пока ещё слишком трудно. Таким образом, Counsyl определили реальный и очень чёткий набор задач. Сегодня Counsyl участвуют в скрининге около 2% новорожденных в США и рассчитывают, что это число значительно возрастёт в ближайшие годы.



Emerald Therapeutics больше других из представленных компаний использует вычисления. Основной их целью является излечение всех вирусных инфекций путём перепрограммирования клеток, то есть превращение клеток в программируемые машины. Идея состоит в том, чтобы построить молекулярную машину, которая будет помечать клетки, содержащие вирусы, и затем выдавать команду этим клеткам самоликвидироваться. На данный момент работа Emerald засекречена и мы не можем рассказать больше. Впрочем, высокий уровень паранойи у компаний, работающих в области программируемой противовирусной терапии, объясним. Они работают с большими секретами, которые будут актуальны в течение длительного времени, в отличие, например, от веб-приложений, у которых есть 6 недель, чтобы захватить мир.

Итак, поговорим с Брайаном Слингерлендом из Stem CentRx, Баладжи Сринивасаном из Counsyl и Брайаном Фреззой из Emerald Therapeutics.

V. Перспективы


Питер Тиль: Марк Андреессен присутствовал на наших занятиях несколько недель назад. Он говорил о том, что в Интернете в конце 90-х многие идеи были по сути верными, однако их время ещё не пришло. Даже если согласиться с тем, что следующая фаза в биотехнологиях — это увеличение использования вычислений, откуда вы можете знать, что сейчас подходящее время? Откуда вы знаете, что вы начинаете делать первые шаги не слишком рано?

Баладжи Сринивасан: Расшифровка генома похожа на первые пакеты, отправленные по ARPANET. Это доказательство правильности концепции. Технология уже существует, но для людей она ещё недостаточно убедительна. Таким образом, создание чего-то, что действительно работает, приводит к появлению огромного рынка, на который люди действительно могут прийти и получить созданный геном. Так же, как с электронной почтой и текстовыми процессорами. Изначально эти вещи были неудобными. Но когда стало возможным наглядно показать их пользу, люди покинули свою зону комфорта и приняли их. Тестирование беременных является одним из ключевых направлений. Люди считают важным убедиться, что их дети будут здоровы настолько, насколько это возможно. А потом, вероятно, с полученными данными можно будет сделать ещё много позитивных вещей.

Питер Тиль: Так вопрос в том, как вы можете помочь людям преодолеть распространённый страх перед процедурой расшифровки генома? И ответ: «Сделай это для детей?»

Баладжи Сринивасан: Да. Никто не потратит 1000 долларов, чтобы купить компьютер только для того, чтобы сидеть в Twitter. Но когда у вас уже есть компьютер, вам не нужно тратить дополнительные деньги, чтобы начать использовать Twitter. Таким образом, решение проблемы начального внедрения является первым шагом. Эмпирически, мы уже начинаем видеть очень уверенное принятие этой технологии. Таким образом, мы уверены, что сможем решить проблему внедрения.

Питер Тиль: Разговоры о проблеме рака являются захватывающими, но и тревожными одновременно. Это старая проблема. Никсон сказал в 1970, что к 1976 мы выиграем войну с раком. Люди работали над этим в течение 40 лет. И хотя сейчас мы на 40 лет ближе к решению, оно всё ещё, похоже, дальше, чем когда-либо. Разве тот факт, что решение этой проблемы уже заняло столько времени, не означает то, что эта проблема невероятно сложна и не будет решена в ближайшее время?

Брайан Слингерленд: Люди в целом идут по одному и тому же пути все последние 40 лет. Обычный подход к лечению рака — это «ковровое бомбометание» химиотерапией или тому подобные вещи. Все подходы, которые применялись ранее, по сути, удивительно схожи. Мы решили пойти по совершенно другому пути. 40 лет неудач научили нас кое-чему важному. Ранее основной метрикой терапевтической эффективности являлось уменьшение размеров опухоли. Однако эта метрика не является наилучшей — опухоли могут уменьшаться, а затем разрастаться снова. Сосредоточение внимания на уменьшении размеров опухоли может привести к воздействию на не те клетки. Использование биоинформатики помогает нам увидеть более правильные подходы. Таким образом, мы не согласны с тем, что проблема не будет решена в обозримом будущем; мы твёрдо верим, что у нас есть неплохой шанс сделать именно это.

Брайан Фрезза: На половину вопроса ответ уже есть — мы определённо не опоздали, так как вирусы всё ещё существуют. Не слишком ли мы рано? Я так не думаю. Взгляд обывателя на здравоохранение достаточно сильно отличается от реальности. Игроки индустрии параноидально оберегают свои секреты вплоть до момента выпуска продукта. Люди недооценивают этот момент и обращают внимание только на то, что именно и когда выводится на рынок. То, что люди видят в данный конкретный момент, начинало разрабатываться за десятки лет то того, как они начали думать об этом.

В конце 70-х — начале 80-х годов с новыми технологиями рекомбинации ДНК и развитием молекулярной биологии биотехнологии получили значительный всплеск. Genentech лидировала с конца 70-х до начала 80-х. 9 из 10 крупнейших биотехнологических компаний США были созданы в этот небольшой промежуток времени. Их технологии вышли 7-8 лет спустя. И это было окно: после этого появилось не так много новых интегрированных биотехнологических компаний. Существовал определённый материал, который нужно было найти. Люди нашли его. Перед появлением Genentech основной упор делался на фармакологию, а не на биотехнологии. Это окно (превращение в интегрированную фармацевтическую компанию) было закрыто в течение примерно 30 лет до появления Genentech.

Таким образом, мы ставим на то, что в то время как окно для традиционных биотехнологических компаний закрывается, окно для компьютерных биотехнологий только начало открываться. Тот, кто пролезет в это окно, сможет закрепиться. Существуют огромные монополистические барьеры для входа на рынок. Здесь тот, кто сделает первый ход, часто становится тем, кто воспользуется преимуществом и последнего хода. Представьте себе, что IE или Chrome пришлось бы пройти клинические испытания, просто чтобы добраться до рынка. Было бы гораздо сложнее войти в игру. Таким образом, тот, кто сможет разработать хорошую технологию и вывести её на рынок первым, будет иметь преимущество.

Питер Тиль: Поговорим о вашей корпоративной стратегии. Даже если ваша технология работает, как вы планируете её распространение?

Баладжи Сринивасан: Если вы подумаете о том, что препараты, биотехнологии, и, сейчас геномика, являются, по сути, разными сущностями, то вы поймёте, что компании, работающие с геномикой, могут работать совершенно по-другому. Геномика намного больше опирается на вычисления по сравнению с фармакологией или традиционными биотехнологиями. В молекулярной диагностике, но не в традиционной терапии — если вы исследовали образцы, то вы на суперскоростном шоссе. Применяются правила Интернета. Вы можете пройти путь от концепции к продукту и продажам за 15-18 месяцев. Это не так быстро, как в случае с Интернет-бизнесами. Но это намного быстрее, чем 7-8 лет, которые требуются в традиционных биотехнологиях. В начале 90-х было открыто окно для Web 1.0. В конце 90-х было окно для Web 2.0. Сейчас очередь геномики. Мы думаем, что задача биологии — это датчики и сбор данных. Всё остальное должно делаться в командной строке.

Брайан Слингерленд: Stem CentRx больше опирается на традиционные биотехнологические процессы. Мы провели 3 года на стадии разработки доказательства правильности концепции. Сейчас, когда мы завершили все исследования эффективности лечения раковых заболеваний у мышей, мы полностью находимся в режиме разработки препарата. Этот процесс можно ускорить с помощью заимствования лучших практик из технической культуры.

Брайан Фрезза: Мы создаем платформу, а не изолированный продукт. Мы создаем инфраструктуру для всех видов будущих противовирусных технологий. Таким образом, ключевым моментом является возможность держать в узде науку — кроме чистого творчества должны иметь место и рутина, и масштабирование. Культура также является важным аспектом. Хотя у нас работают кандидаты наук в области органической химии и молекулярной биологии, мы всё равно ориентируемся на устоявшуюся культуру технических стартапов. Мы автоматизируем процессы в лаборатории, используя продвинутую робототехнику. Мы используем git для отслеживания изменений в рабочих записях. Мы пишем тонны кода. Мы первопроходцы в нашей области и мы стараемся двигаться очень быстро, но мы также строим платформу, рассчитанную на экспоненциальный рост.

Питер Тиль: Откуда уверенность в том, что больше никто тайно не использует ту же стратегию? И если вы знаете о том, что делают или чего не делают другие люди, почему вы думаете, что они не знают то же самое о вас и о том, что ваши секреты работают.

Баладжи Сринивасан: Это как в шутке Дональда Рамсфелда: есть известные неизвестные. В целом, мы думаем, что большинство людей упускают ключевые секреты в индустрии здравоохранения, потому что они слишком погружены в текущую ситуацию и не могут думать о поиске путей к лучшим решениям. Сравните здравоохранение и фитнесс. Фитнесс — это зона вашей ответственности. Вы можете записаться в хороший зал или найти личного тренера. Оба варианта хороши. Но выбор только за вами — вы должны взять на себя инициативу. Теперь представьте, если бы подобный выбор был у вас в вопросах здравоохранения. Вы приходите на встречу к врачу и начинаете рассказывать ему о своих исследованиях, и врач выпадает в осадок. Вы или подрываете их авторитет или вы идиот. Но, что странно, вы остаётесь со своим телом на всю жизнь, а доктора с вами всего около 20 минут в год. В итоге фитнесс — это одна из немногих областей в медицине, которая действительно на практике работает, в отличие от остальных направлений.

Когда эти системы будут построены, очень сложно будет сразу избавиться от предрассудков.
Люди поймут, что они просто не думали о нестандартных подходах. Действительно работающие вещи будут казаться безумием.

Брайан Фрезза: Одним из неприятных последствий бума биотехнологий является то, что произошло с патентами. В фармакологии традиционно объектами защиты являлись составы лекарств. В биотехнологиях стало возможно патентовать общие подходы. Genentech, к примеру, удалось запатентовать рекомбинантные антитела как общее понятие. Таким образом, биотехнологии кишат подобными крайне обобщёнными патентами. Некоторые биотехнологические компании буквально зарабатывают миллионы только на продаже лицензий; они вообще не производят лекарств. Так что лучше не подогревать общественный интерес к разрабатываемым вами новым технологиям, чтобы не провоцировать патентных троллей.

В конечном счете, вы не сможете доказать обратное. Вполне возможно, что существует фирма Ruby Therapeutics, которая работает над тем же, что и мы. Но мы сильно сомневаемся, учитывая, что мы работаем над уникальными вещами. Даже если знать о том, что конкуренты существуют, всё равно лучше для обеих компаний молчать, пока они не смогут начать получать прибыль.

Брайан Слингерленд: На самом деле никто не стремится раскрывать свои секреты. Наша область очень отличается от быстродвижущейся индустрии интернет-стартапов. Здесь, если у вас есть что-то уникальное, вы сначала должны его выпестовать. Хорошей практикой считается не выпускать пресс-релизы до момента выхода лекарства на рынок. Таким образом, вся суть в балансе. С тех пор, как наш подход показал свою состоятельность, и мы переходим к испытаниям на людях, мы стали более публичными. Никто не захочет принимать препарат, разработанный неизвестной компанией, у которой на сайте нет никакой информации. Нужно просто убедиться, что вы не разглашаете информацию слишком рано.

Конечно, необходимо понимать, что вас преследуют 10 компаний. Разумно предположить, что вы должны работать лучше и быстрей, чтобы вырваться вперёд.

Питер Тиль: Если вы знаете о том, что Ruby Therapeutics или 10 других её вариаций действительно существуют, не было бы разумным быть более открытыми и сотрудничать? И как вы принимаете на работу людей, если вы настолько закрыты?

Баладжи Сринивасан: В экологии, когда вы хотите узнать, сколько видов обитают в джунглях, вы делаете некий срез и затем увеличиваете масштаб. Оценка спроса является схожей задачей. Если вы внимательно изучите свою сеть контактов — исследуете ту часть джунглей, которая находится в Кремниевой долине — и не увидите привлечения капитала и людей, работающих над теми же проблемами, вы можете быть вполне уверены в том, что вы одни. Люди действительно должны будут прийти из ниоткуда.

Личные связи очень важны для рекрутинга. Мы пытаемся получать и получаем от каждого инженера ссылку на двоих человек. 2^n — это очень хорошее масштабирование. Вы получаете отличных людей, но также должны оставаться вне поля видимости.

Питер Тиль: Эта стратегия найма хорошо зарекомендовала себя во всех компаниях, в работе которых я принимал участие. Но вы должны относиться к ней осторожно. Если вы попросите человека со степенью MBA дать вам контакты талантливых людей, с которыми хорошо работать, вы получите слишком много кандидатов. Однако если задать тот же вопрос инженерам — и, может быть, вы даже хотите нанять непосредственно их друзей — вы можете получить в ответ лишь молчание, поскольку они слишком застенчивы. Так что вам придётся найти способ, чтобы им было комфортно рекомендовать людей.

Брайан Фрезза: Одна из стратегий, которая действительно работает, заключается в том, чтобы сесть рядом с вашими инженерами и пробежаться по их спискам друзей в Facebook, с просьбой назвать людей, которые являются хорошими специалистами и с кем из них они хотели бы работать.

Питер Тиль: Существует предубеждение, что в Кремниевой долине предприниматели должны заниматься веб- или мобильными приложениями. Почему вместо этого люди должны больше задумываться о работе в биотехнологиях и вычислениях?

Баладжи Сринивасан: Нужно помнить о том, что следующая многообещающая область не будет выглядеть как предыдущая. Поисковые технологии не выглядели как рабочий стол, а социальные сети не выглядят как поисковые системы.
Геном человека никогда не устареет. Мобильные технологии, десктопные, социальные сети? Сложно сказать. Мобильные технологии, похоже, ждёт большой рост. Так что ставка на них, по крайней мере, разумна. Десктопное ПО? У него уже нет реальных преимуществ. А социальные сети уже оккупированы и большая часть территорий там уже поделена.

В конечном итоге, вас должно просто волновать то, над чем вы работаете. Очередное приложение для знакомств на самом деле не волнует никого. Сложно представить, что кто-то будет за него болеть, потеть и плакать. Значимость является важным аргументом для того, чтобы пытаться думать иначе. И мы считаем, что геномика — это действительно значимая область.

Брайан Фрезза: Элон Маск является мастером рекрутинга. Его подход является резким и простым: “Мы не платим так хорошо, как платит Google. Но наш проект будет самым захватывающим в вашей жизни”. Вы хотите заинтересовать людей, которые считают такой подход привлекательным. Люди всегда рассматривают стартап как лотерею. Но удовлетворение от запуска технической революции намного больше, чем просто штамповка денег.

Брайан Слингерленд: Одна из причин, по которой люди из ИТ могут игнорировать биотехнологии, заключается в том, что они думают, что им будет отводиться второстепенная роль. Однако это далеко не так во многих биотехнических компаниях. Люди из ИТ находятся в самом эпицентре того, чем мы занимаемся в Stem CentRx. Так что, если люди из ИТ заинтересованы в поиске лекарства от рака или тому подобных вещах, им действительно нужно подумать об этой области. Я не забыл сказать о том, что у нас есть открытые вакансии?

Питер Тиль: Мы обычно говорим, что реклама работает лучше всего, если он скрыта. Но иногда она действительно работает, если она полностью прозрачна. [смеется]
Непрозрачность может быть очень утомительна. Общеизвестная мудрость в мире венчурного капитала гласит “Если тебе нужны деньги, обратись за советом. Если тебе нужен совет — проси денег”. И эта игра утомляет. Иногда очень хочется услышать: “На самом деле мне нужны только деньги”.

Вопрос из зала: [неразборчиво]

Питер Тиль: Ненормально, что FDA является узким местом в глобальной разработке препаратов. Должен наступить некий переломный момент, после которого США уже не будут диктовать миру, какие препараты разрабатывать. После перехода этой точки США придётся конкурировать с Китаем в скорости разработки препаратов. Это может быть огромным сдвигом парадигмы. Так что, хотя сейчас всё выглядит не так уж хорошо, будущее может быть многообещающим. Деятельность SpaceX на начальных этапах сильно регулировалась, однако они выстояли и прошли через это. Авиационные правила также значительно упростились в последнее время. Так что недружелюбное отношение на начальных этапах может перерасти в большие возможности.

Вопрос из аудитории: Когда вы раскрываете свои секреты будущим сотрудникам, пытаются ли они использовать эти знания, чтобы шантажировать вас и договориться о большем окладе?

Брайан Фрезза: У нас вообще не было таких проблем. Венчурные капиталисты не подписывают акты о неразглашении, однако кандидаты делают это. К тому же, им придётся работать несколько лет, чтобы повторить технологию самостоятельно.
Вопрос из аудитории: Какую роль играет HIPAA в технологических инновациях?

Баладжи Сринивасан: HIPAA можно рассматривать, как техническую задачу. Как мы можем следовать различным стандартам и т. п.
Но это также интересная задача для геномики. Геном человека содержит огромное количество информации о его родственниках. С одной стороны, эти данные являются закрытой медицинской информацией. С другой стороны, они, по сути, являются статистическими и могут быть полезны только после агрегирования. Таким образом, задача состоит в том, чтобы выяснить, как можно проводить агрегирование, не раскрывая данные. Чтобы получить пользу от своего генома, вы просто обязаны позволить провести над ним некоторые вычисления. Задача состоит в том, чтобы ускорить сдвиг общественного сознания в сторону приемлемости данной обработки, в то же время сохраняя строгую секретность личных данных.

Вопрос из аудитории: В отличие от Сети, где вы можете получить обратную связь в течение нескольких минут, как вы можете знать, что идёте по верному пути в вычислительных биотехнологиях?

Брайан Фрезза: Мы используем физические модели и эксперименты для проверки. Мы используем не только статистические подходы. Но все процессы являются внутренними. Мы не стремимся к внешней проверке. Так же как Instagram не зовёт людей с улицы для оценки их программного кода. Вы разрабатываете план и следуете ему внутри компании. Иногда требуется цикл длиной в несколько лет, чтобы получить результаты. И вы работаете настолько эффективно, насколько это возможно, чтобы сократить продолжительность этого цикла.

Баладжи Сринивасан: Медленные итерации не являются непреложным законом природы. Фармацевтические и биотехнологии обычно развиваются очень медленно, однако иногда развитие идёт очень быстро. Работа над инсулином в 1920-1923 годах шла со скоростью, характерной для разработки ПО. Сегодня платформы, такие как Heroku, значительно сократили время итерации. Вопрос состоит в том, можем ли мы сделать подобное с биотехнологиями. Нигде не высечено в камне утверждение о том, что вы не можете пройти путь от концепта до прилавка за 18 месяцев.

Брайан Фрезза: Это сильно зависит от того, над чем вы работаете. Genentech была основана в том же году, в котором была основана Apple — в 1976. На создание платформы и инфраструктуры нужно время. Будет много накладных расходов. Вспомогательные вещи могут занять больше времени, чем весь жизненный цикл готового продукта.

Вопрос из аудитории: Сравните венчурных капиталистов из мира биотехнологий с “классическими”.

Брайан Слингерленд: Мы никогда не шли по пути классического венчурного капитала, потому что такой подход не работает применительно к биотехнологиям. Все венчурные капиталисты, которые вкладывали деньги в биотехнологии, потеряли их. Они обычно рассматривают временные рамки, которые слишком коротки. Венчурные капиталисты, которые говорят, что хотят работать с биотехнологиями, как правило, хотят, чтобы продукт вышел на рынок как можно быстрее.

Брайан Фрезза: “Интегрированная платформа для лекарств” является угрожающей фразой для венчурных капиталистов. Большинство ВК сосредоточены на глобализации, а не на реальных технических инновациях. ВК обычно находят компанию с одним препаратом и затем вливают в неё кучу денег, чтобы протолкнуть его через затратный процесс испытаний. Большинство ВК не заинтересованы в компаниях, у которых есть несколько препаратов, и которые ведут серьёзные доклинические исследования.
Вопрос из аудитории: Насколько полезны данные испытаний лекарств от рака, полученные от пациентов в терминальной стадии? Не являются ли эти данные неточными или вообще непоказательными?

Брайан Слингерленд: Отсутствие возможности проводить испытания на ранних стадиях болезни всегда было проблемой. Однако наша технология разрабатывается с учётом возможности её применения на разных стадиях развития заболевания у пациентов. Всё что я могу сказать — это то, что наш подход технически не завязан на стадию болезни. Но в целом ваш вопрос справедлив. Именно поэтому традиционные препараты, которые показывают прогресс в начале, часто проваливают расширенные испытания.
Вопрос из аудитории: Какими были ваши первые задачи или проблемы?

Брайан Фрезза: Период создания лаборатории оказался нереально длительным. 100% нашего времени было потрачено на приобретение оборудования, переговоры о ценах, проблемы запуска и т. д. Мы сильно недооценили время, необходимое для того, чтобы приступить к работе, потому что мы пришли из уже готовых, хорошо оснащённых лабораторий. Обычно процесс подготовки к работе занимает год. Здесь мы видим огромную разницу по сравнению с миром Интернета и компьютеров.

Питер Тиль: В Интернет-бизнесе вы можете сразу приступать к работе. В PayPal самой большей проблемой было то, что по приказу Макса, сотрудники должны были собирать свои собственные столы. Но Люк Носек думал, что даже это было лишним. Так что он нашёл компанию Delegate Everything (Делегируй всё), которая прислала ему мастера на все руки, которых обычно вызывают пожилые женщины, который собрал ему стол, а он мог потратить больше времени на работу за компьютером.

Баладжи Сринивасан: Стартапам всегда тяжело в начале. В офисах лежат матрасы и стоят гладильные доски. Вы должны спешить, чтобы очистить помещение для проведения встреч. Но самым сложным является определение того, занимаетесь ли вы действительно нужным делом и планируете ли вы создать что-то значимое. Вы не обязаны иметь научно обоснованный проект на старте. Однако вы должны провести аналитическую работу и удостовериться, что ваш подход жизнеспособен. Вы должны дать себе наилучшие шансы на успех, когда дополнительные возможности откроются в будущем.

Примечание:
Прошу ошибки перевода и орфографические слать в личку. Переводил degorov, редактор astropilot, все благодарности им.
Tags:
Hubs:
+43
Comments 6
Comments Comments 6

Articles