Проблема краж велосипедов сама собою отойдёт в прошлое по мере того, как ездоки вместо велосипедов (которые надо припарковывать и оставлять без присмотра) станет массово переходить к использованию гироскутеров и моноколёс (которые можно просто-напросто носить с собою, так как по сравнению с велосипедами они весьма малогабаритны).

Сейчас этот процесс ещё несколько сдерживается стоимостью и тяжестью аккумуляторов, устанавливаемых в гироскутеры и моноколёса, но по мере технического прогресса в области электрохимии такой отказ от велосипедов примет лавинообразный характер.

Напишешь с большой буквы исторически верный этноним — придёт следственный комитет и отберёт компьютер.

Мрачно подозреваю, что в данном случае название «крипо-валюта» происходит не от английского слóва «creepy», а скорее от немецкого «Kripo» в значении «Kriminalpolizei».

Аналогично как мнение о том, что люди без церкви и страха божьего друг друга перестреляют, возникает в голове потенциального убийцы.

И если сравнить число казней в столетие, предшествующее наступлению безбожия в России, с числом казней в последующее столетие, то это мнение «потенциальных убийц» может оказаться вполне справедливым.

Напоминает кое-какие интерьеры в играх DooM и Quake II, где свет также шёл снизу вдоль стены — из плинтусов, надо полагать.

Батареи хватает на 60 км езды.

Мало!

Для сравнения можно ткнуть пальцем в моноколесо Kingsong KS-18A, которое при меньшем собственном весе (21 кг) проезжает вдвое дольше (130 — 140 км без подзарядки, если веровать производителю). Правда, и развивает оно не 80 км/ч, а только 30 км/ч.

Речь идёт о том, что существование подобного явного договора как бы говорит нам о возможности договоров не менее важных, но заключённых в непроницаемой тайне, в отличие от этого. Не такое уж и большое отличие, так что особенно нечему в нём вызывать чрезмерное недоверие к самóй возможности его.

Я также помню рассказы о том, что Майкл Джексон отбеливал кожу, но это либо были ложные слухи, либо эффект Манделы ([1], [2]), то есть эффект распространённости труднообъяснимых массовых (но не всеобщих) одинаковых ложных воспоминаний (или истинных воспоминаний, противоречащих заговору изменения истории — но эта последняя версия относится к категории криптоконспирологических).

Сейчас принято считать, что Майкл Джексон никогда не отбеливал кожу, а что была у него наследственная болезнь (витилиго), при которой кожа белеет сама собою.

Евгению Онегину не понравилась бы, надо полагать.

Если можно ограничить VoIP под тем предлогом, что эта технология подрывает рынок услуг телефонных операторов, то можно и некоммерческий секс (в супружестве или просто так) ограничить под тем предлогом, что он подрывает рынок проституции — а значит, уменьшает валовой внутренний продукт.

По поводу этой затеи хочу ещё раз повторить свой прежний комментарий от 28 апреля 2016 года, и повторю:

По-моему, на наших глазах произошёл диалектический переход количества в качество, совершился переход явления в его отрицание, раскрылось и затем разбилось вдребезги сперва одно окошко Овертона, а за ним и ещё несколько (в строгом соответствии с теорией разбитых окон).

Не только сейчас, но и прежде всем нам, к сожалению, не раз и не два было заметно, что очень многие антиинтернетовские законы делают из Интернета подобие козла отпущения в древнеиудейском ритуале, возлагая на него грехи из так называемого реального мира, а затем принося в жертву без всякой пощады. Борьба с реальными проблемами подменяется борьбою с интернетовскими сайтами, причём даже по интернетовским меркам эта борьба имеет вид показухи: сайты, совсем мало подпадающие под маховик репрессий, оказываются раздавлены им со свирепой жестокостью. Это должно напомнить нам именно то, как всерьёз и до конца готов идти жрец, приносящий ритуальную жертву по вероисповедным соображениям.

Примеров такого поведения достаточно в Интернете. Все мы поневоле стали живыми свидетелями того, как за «наркотики» закрыли сайт про игру EVE Online (в настоящее время гиперссылка не работает, но суть такова: на том сайте описывалось применение вымышленных химических стимуляторов к вымышленным инопланетным персонажам), за «самоубийство» — безобидный юмор наподобие статьи из Абсурдопедии или творчества Каганова, за «экстремизм» — национально-таргетированную антиалкогольную пропаганду (№1568 в федеральном Списке экстремистских материалов). Что же касается так называемой «детской порнографии» (на самом деле предназначенной для вполне взрослых педофилов), то под видом борьбы с нею блокируются иллюстрации к японскому ранобэ, не менее невинные в половом отношении, чем статуэтки купидонов и ангелочков.

Те же черты ритуальной искупительной жертвы имеет и деятельность властей в так называемом реальном мире, где под предлогом детского самоубийства изымают из продажи мангу «Death Note» в Свердловской области. В то же время именно там вся область названа в честь одного из организаторов убийства детей Императора (а в Москве, например, станция метро названа в честь другого из организаторов), но это никого не волнует, хотя историческое событие бесконечно реальнее художественного вымысла авторов манги.

Но сейчас эта тенденция доводится до крайней степени: события на интернетовских сайтах официально будут всерьёз объявлены более тяжкими преступлениями, чем реальные преступления в реальном мире.

А это значит, что и усилия правоохранительных органов сосредоточатся на них. Не только вследствие большей тяжести, декларируемой законодателями, но и по практическим соображениям: дело в том, что при попытке внедрения в реальную банду террористов или наркоторговцев можно получить реальную пулю, а вот через экран в Интернете — вряд ли.

В реальном мире расцветёт наркоторговля в то время, как полицейские станут ловить за употребление аптечек в компьютерных играх.

В реальном мире станет шириться радикализм и терроризм в то время, как правоохранители бросятся ловить пользователей в социальных сетях, поставивших лайки не туда и не так.

В реальном мире затравленные подростки станут «совершать Роскомнадзор» в то время, как Роскомнадзор поборется в Интернете с видеороликом “Dumb Ways to Die”, вообще-то призванным спасать жизни пассажиров в транспорте, напоминая им о правилах, «написанных кровью».

Ну и реальные педофилы, растлевающие реальных детей, будут чувствовать себя в гораздо большей безопасности, чем анимешники при чтении ранобэ с несколько фривольною обложкою или текстом.

Вот почему вызывают крайнюю досаду те высказывания Мизулиной о педофильском лобби, которые подобны процитированному вот в этой микроблогозаписи:

Мизулина призывает избирателей запомнить, кто голосовал против ее законопроектов, чтобы в думу не прошло педофильское лобби

— Здесь Шепелин (@ilya_shepelin) 27 апреля 2016 г.

С сегодняшнего дня она может видеть такое лобби в любом зеркале, коль скоро борьбу с реальным растлением реальных детей она деятельно подменяет борьбою в Интернете с художественными произведениями японской культуры, приносимыми как ритуальная жертва на поруганном алтаре правосознания.

В текст повторяемого мною комментария внесены накопившиеся с апреля изменения, подчёркивающие его основной смысл.

В тексте законопроекта — «любое изображение или описание».

(То есть даже тот текстовый комментарий, который ColdPhoenix оставил тут.)

В частном случае (в котором на место переменной «что-то» подставляется значение «распил») мы должны задать себе вот какой вопрос:

— Понимает ли адекватный человек, что лучше пусть будет хотя бы бюджет распиливаться, чем не будет делаться вообще ничего? Отношу ли я себя к таким адекватным людям?

Есть ещё другие интересные подстановки на место этой переменной.

Вообразим (а вообразить это не так уж и трудно), что парламент издаёт закон о запрете и о жестоком наказании Интернета и компьютеровладения под тем предлогом, что интернетчики и компьютеровладельцы участвуют в деятельности террористических и экстремистских организаций, в том числе финансируя и даже основывая их, совершают самоубийства и подталкивают к ним, покупают и продают наркотики и налаживают их производство и распространение, растлевают детей и животных обоего пола (после чего публикуют и просматривают в своём Интернете эти сцены на своих компьютерах), получают финансирование из-за рубежа и выполняют зарубежные задания, распространяют нелицензионные объекты авторского и патентного права (включая аниме, мангу, визуальные романы, ранобэ, данмаку — и даже, страшно сказать, дакимакуры!), не платят налоги и сборы (в том числе акцизные) и способствуют укрывательству средств, создают денежные и иные суррогаты (в том числе водочные), участвуют в захвате рабов и в последующей работорговле, подкупают должностных лиц и законодателей.

Понимает ли адекватный человек, что лучше пусть будут топором разрубаться соединительные кабели и изъятые компьютеры, что лучше пусть будут расстреливаться (или хотя бы гнить в тюрьмах) компьютерщики вместе с семьями, чем не будет делаться ничего?

Вы себя относите к адекватным людям?

Здóрово ли будет, если все адекватные люди соберутся и победят всех неадекватных? А если получится наоборот, то будет ли повод для возгласа «а нас-то за что?»? А если после победы вождь адекватных скажет (примерно как однажды Робеспьер), что борьба далеко не окончена и что среди товарищей есть ещё сотни тысяч и миллионы недообследованных неадекватных? А если внутри адекватных существует дополнительное подразделение на ватных адекватных и неватных адекватных? (А ведь оно существует, существует, да ещё как!) А к адекватным или не к адекватным относятся люди, которые систематически совершают жертвоприношения животных или сосут кровь младенцев? А как быть, если это не отдельные люди, а целые этнические и вероисповедные общности? (Тогда это совсем другое дело или нет?) Много, много вопросов.

Пониманием масштабов морального упадка и нравственного разложения властей?

Половина так называемых «мер безопасности» и «антитеррористических процедур» не имеет никакого отношения к безопасности и антитерроризму, а являются слабо замаскированными ритуалами подчинения и унижения гражданина перед государством. (Понятно, например, что кинжал или бомбу не пронести через досмотр, но ничто не помешает устроить резню или взрыв непосредственно в очереди на досмотр.) Иногда не только государство в целом, но и отдельные рядовые сотрудники не способны устоять перед соблазном — и тогда они, в частности, возможностью поглаживать людей во время обыска пользуются в низменных целях. Вот пример из новостей прошлого года:

По адресу https://t.co/jvpsALhV2z сообщается: в аэропорту Денвера во время обыска пассажиров поглаживали педерастно. Два сотрудника уволены.

— Mithgol (@FidonetRunes) 15 апреля 2016 г.

Это замечание совершенно справедливо: я действительно не живу в Москве.

Что же касается положения дел с пробками у эскалаторов, то оценка этого положения зависит от направления езды.

Я читал однажды о пробках у эскалаторов, ведущих на станцию, что пробки эти нарочно иногда создаёт начальство метро, чтобы публика, слишком быстро поступая на станцию, не создала там чрезмерной толпы, чреватой давкою и падениями на рельсы. (Есть, мол, даже инструкция в тяжёлых случаях останавливать один эскалатор из двух, чтобы дозировать поступление публики на станцию.)

А вот у пробок у эскалаторов, ведущих на поверхность Москвы, нет такого оправдания.

Для справки прибавлю, что 15 сантиметров в секунду — это около полукилометра в час, тогда как на моноколесе нетрудно развить скорость, равную десятку километров в час (на современных моделях можно и вдвое больше, но в метро это было бы не особенно осмотрительно, наверное).

Зависит от их возраста, я полагаю.

Подумав немного, прибавлю: кто считает себя авангардом общества, тому следовало бы приобрести моноколесо и далее по горизонтальным участкам переходов метро передвигаться на моноколесе. Денег это отнимает не много (речь идёт о десятках тысяч рублей, а не о сотнях тысяч рублей), меж тем экономия времени получится гораздо посущественнее, чем если бы всех вокруг принудить на эскалаторе ускориться на несчастные 15 сантиметров в секунду.

Метро, удобное для пенсионеров, удобно и для детей, например.

А если авангард общества перестанет плодиться, то и выйдет евгеника с обратным знаком.